Дома неожиданно стало скучно. Марфа Ивановна хлопочет по хозяйству — ей под руку в такое время лучше не соваться. Вася неизвестно когда придет. А чем мне, одинокой, заняться? Взяла ножи и пошла на пустырь — тренироваться. Это дело тихое — не то что стрельба. Кидай сколько хочешь — никто не услышит. Левую руку я так и не смогла натренировать, но зато правой с десяти метров попадаю уже уверенно. И не просто в мишень, а в нужную точку. Полчаса кидала. Потом решила заняться оружием. Сначала устроила полную разборку «парабеллума». Все вычистила, смазала, вытерла лишнее масло, после чего собрала пистолет. Затем ту же процедуру повторила для нагана. И наконец, вальтер. Как раз когда я заканчивала сборку вальтера, пришел измотанный и голодный муж. За ужином я увидела, что он не столько голоден, сколько именно измотан. Ел супруг совершенно без аппетита, можно сказать, механически. «Так дело не пойдет», — решила я и после ужина потащила его гулять. Когда погода позволяет — это самое оно перед сном.

Вася во время прогулки хныкал, что ему легче несколько десятков верст проскакать без передышки, чем целый день перекладывать одни бумаги, читать другие и сочинять третьи. Я, как могла, его успокаивала и приводила в пример майора Григорьева, который и с бумагами отлично справлялся, и с оперативной работой успевал. Вася кивал в ответ на мои слова, а потом твердо заявил, что если предсказанные мной события не произойдут в назначенный срок, то он точно попросится ку да-нибудь подальше от бумаготворчества. Тут я вспомнила свое обещание и рассказала анекдот про глупую мартышку [45] . Вася посмеялся и, кажется, немного отошел. Остаток прогулки прошел уже в штатном режиме.

Утром опять муж убежал на работу раньше меня. Кажется, это начинает у него входить в систему. Нужно решить: стоит с этим бороться или нет смысла напрягаться? Пока просто запомнила данный вопрос. А сейчас актуален другой вопрос: что надеть? Подумала и решила, что опять надену юбку.

При входе в горотдел я столкнулась с Игорем, который был почему-то одет в форму сержанта НКВД.

— Привет, Анюта. Я еду с тобой и командую охраной. Официальное лицо только ты. Мы выполняем твои приказы. Через пять минут придет машина и охрана. Что будешь говорить, уже решила?

— Да, вот текст моего выступления. — Я протянула листок.

— Не надо. Держи его при себе. Да, ты знаешь, где в Барановичах находится НКГБ?

— Нет, откуда. Я там была всего несколько раз.

— Тогда я покажу. Вот подошла твоя машина, а мы на мотоциклах. Держитесь за нами, и едем в областное управление ГБ. Там получишь последние указания у майора Григорьева.

Я уселась в машину — почти точную копию того автобуса, в который я попала из будущего. Игорь сел за руль первого мотоцикла, махнул рукой, и наша мини-колонна двинулась в Барановичи. Сначала я попыталась повторить текст своей речи, но потом плюнула и решила подремать. Решение оказалось не сильно удачным. То есть заснуть-то я заснула, только через час неожиданно проснулась со странным испугом. Сначала не поняла, что же именно меня напугало, а потом сообразила: я испугалась, что вернулась в свое время. Приведя мысли в порядок, поняла, что меня уже совсем не тянет в двадцать первый век. Там я была, по сути, еще ребенком, избалованным ребенком, привыкшим жить на всем готовом. А тут за два с небольшим месяца я из взбалмошной девчонки превратилась в Личность. В человека, который сам может кое-что сделать и с мнением которого считаются. Тут у меня любимый муж, хорошие друзья и интересная, хотя и опасная работа. А в перспективе, если сумею уцелеть в войне, возможна и научная карьера. Не хочу обратно! Жизнь здесь намного интереснее и люди лучше. Единственно, чего мне реально не хватает из прошлой жизни, не считая родителей, конечно, так это компа с Инетом, мобилы и некоторых женских прибамбасов.

Придя к этому выводу, я успокоилась и почувствовала себя бодрой и готовой к активной работе. Еще через час мы, наконец, добрались до Барановичей и подъехали к зданию областного ГБ. Наша колонна остановилась, я вышла, махнула Игорю рукой и вошла в здание. Предъявила свое удостоверение часовому и спросила, где кабинет майора Григорьева. Часовой объяснил маршрут, и через пару минут я уже предстала перед майором:

— Здравия желаю, товарищ майор государственной безопасности!

— Здравствуй, младший лейтенант! Рад тебя видеть. Давай для начала подпиши вот эту бумагу. Твой запрос, переведенный на немецкий язык.

С этими словами майор протянул мне лист с текстом. Единственно, что я разобрала в самом низу, — это были моя фамилия и должность: Polizeileutnant, Frau Anna Severoff.

— Товарищ майор, тут, насколько я поняла, написано, что я лейтенант полиции, а я ведь не полицейский и не лейтенант?

— Тут дан аналог твоей должности в немецкой иерархии. Так что подписывай и не рассуждай.

Я поставила свой автограф, и майор удовлетворенно кивнул:

— Вот теперь все правильно. Сегодня же эта бумага уйдет в Лодзь, и будем ждать результат. А теперь скажи мне, Аня, как ты собираешься объясняться с членами делегации?

Вот ведь подловил! Об этом я и не думала вовсе. И Вася не предупредил. А надо бы. Но что сейчас делать? Время осталось всего ничего — поезд вот-вот придет.

— Так, товарищ майор, ведь ксендз едет сюда работать. Значит, должен язык знать. А вот с остальными членами делегации не знаю, как быть. Сама-то я только английский знаю.

— Про английский ты раньше не говорила.

— Так ведь не спрашивали, да он и не был нужен. А сама как-то упустила из виду.

— И насколько ты хорошо его знаешь?

— Напечатанный текст со словарем переведу. Разговаривать могу немного, только тут практика нужна, а у меня последний год было ее мало.

На самом деле говорила я довольно бойко, вот только с грамматикой, то есть с правильным построением фраз, был напряг. У меня, если можно так сказать, был американизированный английский. Американцы к правилам построения фраз относятся спокойнее, да и терминология у них несколько другая. Я по поводу своего английского никогда не комплексовала, но с англичанами старалась не общаться.

— Понятно. Короче, так. Здесь я дам тебе переводчика с польского. Он переведет то, что ты им скажешь при встрече. А потом с вами попрощается. Как будешь общаться в дороге — твои проблемы. Возможно, что кто-то из делегации знает английский. А ксендз должен знать хотя бы немного язык страны, в которой он будет работать, — тут я с тобой согласен. В конце концов, они сами должны были об этом думать. Подожди.

Майор нажал кнопку, и появился порученец.

— Позови сюда Чашкина.

Через минуту в комнату вошел мужчина средних лет, одетый в светлый костюм (кажется, такие костюмы называют парусиновыми).

— Валера, пойдешь сейчас с Анной Петровной. Она встречает делегацию из Ватикана, но реально там только поляки. Поможешь ей с переводом. Потом посадишь всех в автобус и пожелаешь счастливого пути.

— Слушаюсь, товарищ майор.

— Вот так, Анна Петровна. Теперь идите. Поезд прибывает через двадцать минут. Как раз не спеша доберетесь. Машину и охрану оставишь где-нибудь в сторонке. Незачем светиться. На перроне должны быть только ты и Валера.

Я козырнула, Валерий кивнул (при этом мне вспомнилась старая присказка: «К пустой голове руку не прикладывают»), и мы вышли из кабинета. Я поговорила с Игорем, и колонна двинулась к вокзалу, но теперь впереди ехала наша машина. Через пять минут Валерий показал, куда следует свернуть. Там все остановились. Бойцы охраны слезли с мотоциклов и стали разминать ноги. Я машинально отметила, что все они из взвода опытных солдат. Значит, руководство серьезно отнеслось к вопросу безопасности приезжающей делегации. Ладно, пора работать.

— Товарищ сержант, — скомандовала я Игорю, — пусть бойцы отдыхают, только никуда не отходят, а мы с товарищем Чашкиным идем встречать делегацию.

— Слушаюсь, товарищ младший лейтенант, — козырнул мне Игорь и еле заметно подмигнул. Значит, все идет хорошо, если что — он подстрахует.