Жуткая реальность выбила дверь и нанесла удар по иллюзиям когда все эти абсурдные предложения внезапно были приняты на официальном уровне — а потом толпы на улицах были раздавлены танковыми траками и расстреляны из автоматов. Свобода для всех выглядела именно так.

И прежние времена вдруг оказались БЕЛОЙ ПОЛОСОЙ. Контролирующая выход в космос, арсеналы, транспортные связи между островами верхушка провозгласила себя Имеющими Право — элитой, а остальных Дрожащими Тварями, которые достойны только обеспечивать хозяевам жизни все возможные блага. Попытки воспротивиться немедленно карались! О да, они были в своем священном праве — попытаться стать свободными. С палкой — против ручных пулеметов. С камнем — против бронетранспортера.

Провинции и дистрикты оказались предоставлены сами себе. Ни полиции, ни службы спасения, не централизванной медицины. Уровень жизни упал, уличная преступность возросла до невероятных размеров. Мародерство, насилие, перемещения огромных масс людей в поисках лучшей жизни… Несколько лет продолжался кровавый хаос, десятимиллиардное население планеты сократилось на сорок процентов — а потом все стихло. Самый первый Обряд закончился. Население наконец разделилось на тех, кто непосредственно контактировал с владыками мира, обслуживая, подчиняясь и мечтая занять их место, и — на всех остальных. Народ привык. На местах научились выживать, стараясь не привлекать внимания Темных, вовремя выплачивая дань — продуктами, металлами, людьми… Новым властителям было наплевать, как именно выбирают себе начальство жители очередного захолустного городка, есть ли у них свой доктор, отремонтированы ли дороги… И за что именно там вешают того парня на площади. Какая разница, как живут дрожащие твари?

Если Темным было что-то нужно — они выходили из своих башен и брали это. Если кто-то вдруг привлекал их внимание — его выдергивали для участия в Обряде. Или субъективно, по желанию Темного — делали аколитом, сабом, кем угодно. Свобода же! Свобода воли тех, кто способен ее реализовать.

Элле Фиц-Балберит откинулась в кресле и выжидающе уставилась на своих собеседников. Их окружала небольшая толпа людей с напряженными лицами — человек пятьдесят-шестьдесят.

— А! Это старосты. Самые несчастные на всём Ла-Вее люди. В старосты у нас выдвигают тех, кому терять нечего — вдовцов, стариков, бесплодных… Иногда на эту должность приходят молодые и дерзкие — но это они зря. Знаете, почему я назвала их самыми несчастными?

— Потому что они на виду, да? Это как с рук кормить тигра, отбирая мясо у толпы голодных крыс, — покивал Джипси. — Чего вы от нашего парня хотите-то?

— Он убил Соннелона. Он доказал свое право на Влахерну. Это работает именно так — если имеющий право, обладая всеми своими возможностями, охраной, деньгами, вооружением не смог прикончить соперника — значит, он — дерьмо. И тот, кто смог это всем показать — куда как достойный кандидат на его место. Пусть расскажет, что нам теперь делать? Мы пока летели сюда так и не смогли понять, чем Ярр отличается от Ла-Вея. Здесь тоже всем наплевать, что происходит в общинах, свободно можно купить оружие, и все подчиняются воле монарха — вашей воле. — она кивнула на Гая. — Мы не видим разницы.

Гай и Джипси снова пытались не хихикать. Им было дико смешно, они тыкали друг друга кулачищами и пинали ногами. Для этих двух всё было предельно ясно, они кирпичик за кирпичиком строили этот мир и максимально четко представляли себе, чем он отличается от любого другого мира в освоенном космосе. Можно было просто встать — и объяснить, но им было жутко интересно, как поведет себя этот парень — попаданец из времен Первой Волны, и вообще — уникальный тип. Они всегда могли остановить его и растолковать сами, но…

Виньярд встал. В каждой руке он держал по книжечке. В одной — Евангелие Церкви Эстоков, в другой — Конституцию Монархии Ярра.

— Это нормально, — сказал он. — Нормально, что меня окружает триста тысяч дебилов. Мой дед всегда говорил, что для того, чтобы быть хорошим учителем, никогда не следует надеяться на то, что ученики что-то почитали самостоятельно и доделали дома. Мы, люди, всегда сначала собираем шкафчик, прикручиваем полки не туда, и только потом лезем в инструкцию, да? Ну-ка, ну-ка, уважаемые несчастные старосты, сколько из вас перед тем как поддаться на сладкие речи этой амбициозной дамы просто воспользовались информационными пакетами, которые рассылали корабли «Центавр-Старлайн» и почитали, что происходит на Ярре? Ага. Нормально. Нисколько. А! Один? Наверное, кто-то молодой и дерзкий?

Он не был молодым и дерзким, этот староста. Обычный старикан в аккуратной, но застиранной и штопанной на локтях рубашке, брюках с идеальными стрелками и в очках на резинке.

— Меня зовут Плейшнер, господин Виньярд… Вальдемар Плейшнер, — старичок снял очки и близоруко щурился.

— Замечательно, мистер Плейшнер, вот с вами я и буду разговаривать, ладно? Вообще, рекомендую его величеству дать вам право представлять Новую Влахерну в Палате Общин…

— Новая Влахерна… — прошелся шепоток, и Сью чуть не выматерился — ну надо же!

— Вы тоже не понимаете, чем Ярр отличается от Ла-Вея?

Плейшнер неуверенно переминался с ноги на ногу, а потом проговорил:

— Тем, что его величество сидит здесь сам, лично. И смеется, и есть арахис. И он привез вас для переговоров, а не размозжил всю голову госпоже Фиц-Балберит, и не натравил на нас своих эстоков, чтобы они принудили людей высаживать зеленую зону. Кажется, они вдвоем с его высочеством сами могли бы принудить нас делать что угодно, но большее удовольствие им почему-то доставляет слушать наши разговоры. Кажется, Ярр очень отличается от Ла-Вея, да?

Сью обернулся к Гаю Джедидайе Кормаку, абсолютному монарху и повелителю системы Суатолла и всех ее небесных тел:

— Забирайте его сразу в правительство, ваше величество, такой кадр пропадает!

Глава 11

В которой Сью заканчивает разговоры и возвращается к работе

По крайней мере, они задумались. И Виньярд решил было, что можно уходить — но вперед из толпы старост все-таки выдвинулся один из тех, кого Фиц-Балберит назвала молодыми и дерзкими.

— Меня зовут Карро Маб-Карниван — староста дистрикта Канагиона. Я мог стать равным богам и князьям тьмы! — заявил он. — Каждый из нас мог, стоило только быть собой и не бояться своих желаний, идти до конца к своей цели! Если бы Влахерне не угрожали погромы и поджоги, потому, что ты убил Соннелона — я не уехал бы с Ла-Вея, и добился бы там всего. Ты показал нам две книжонки и решил, что прочитав какие-то буквы мы обретем новый смысл? Нет! Что нам делать здесь, в этой бесплодной пустыне? Питаться подачками и просить милостыню? Кем я могу стать здесь?

Он удивительно сильно напоминал самого Сью — такие же всклокоченные волосы, такой же горящий взгляд черных глаз. Он был покрепче и пошире в плечах, но несколько ниже Виньярда, хотя и гораздо выше своих соплеменников. Рукава его коричневой рубашки были закатаны по локоть, на мускулистых предплечьях были хорошо видны узоры и оккультные символы татуировки.

— Посмотри на это с другой стороны, — сказал Сью. — Мы все привыкли оценивать планету, общество, мечтая, чего бы могли добиться, какие блага получить, находясь на самой вершине. А стоило бы поглядеть на то, как ты себя будешь чувствовать, находясь на самом дне. Оценить дно Ярра и дно Ла-Вея довольно просто — хуже чем сейчас вам здесь уже не будет. Не будете работать — вас выпнут с планеты и дело с концом.

— Виньярд, я вызываю тебя на бой! — и как у него задору хватало, у этого Карро Маб-Карнивана. — Я буду вести этих людей!

При двух джи такая энергия была удивительной. Или он успел залиться эликсирами втихую?

— В Круг? У тебя со мной конфликт? — переспросил Виньярд.

— Я собираюсь убить тебя на поединке, чтобы подтвердить своё право вести этот народ перед лицом монарха! — распалялся Карро всё больше и больше.