Попробую воспользоваться тем же методом, который я использовала при составлении предыдущих бумаг: все отображать графически, как будто для презентации. Значит, нарисую несколько прямоугольников, в которых запишу текущее состояние дел. Потом от этих прямоугольников проведу стрелки к другим прямоугольникам и так далее, а в конце концов все замкну на круг с перечнем лиц, которые должны будут реализовывать предлагаемые меры. Но поскольку все, что нужно, в прямоугольники не поместится, то приложу пояснительную записку. Если бы я делала реальную презентацию в PowerPoint, то там предусмотрена очень полезная возможность записи заметок к каждому слайду. Компа с PowerPoint у меня, увы, нет, так что придется обойтись имитацией.

Хорошо, вроде бы придумала, как и что написать. Теперь вопрос собственно написания и отправки майору Григорьеву. Тут я сообразила — а зачем беспокоить генерала Окулова, когда есть майор Максимов, и тут же двинула в особый отдел дивизии. Максимов, к счастью, был на месте.

— Здравия желаю, товарищ майор. Нужна ваша помощь.

— Здравствуйте, Анна Петровна, чем могу — помогу.

— Мне нужно написать одну важную бумагу и отослать ее майору Григорьеву.

— Что-нибудь, связанное с нашей дивизией? — тут же насторожился Максимов.

— Ни в коем случае. Если бы это было связано с вашей дивизией, то в первую очередь я поставила бы в известность вас и Федора Саввича. А тут мои собственные с товарищем майором дела.

— Хорошо, — успокоился Максимов, — садитесь за стол и пишите. Вот вам конверт и бумага. Когда все напишете и вложите в конверт, отдайте мне, а я срочно отправлю пакет в Барановичи. Завтра с утра он будет лежать у товарища Григорьева на столе.

— Спасибо, товарищ майор.

Я уселась и за час набросала придуманную схему, а еще за полчаса внесла все положенные записи и пояснения. Потом все аккуратно уложила в конверт и конверт заклеила. Сверху поставила гриф «СС», после чего позвала Максимова и передала конверт ему:

— Вот пакет, но мне хотелось бы еще поговорить с товарищем Григорьевым.

— Это несложно. Сейчас я вас соединю.

Оказывается, прямо из кабинета майора Максимова можно спокойно звонить в Барановичи. Максимов сам соединил меня с облотделом НКГБ и протянул трубку. На том конце я услышала:

— Дежурный по НКГБ лейтенант госбезопасности Семакин слушает.

— Здравствуйте, говорит лейтенант госбезопасности Северова. Мне нужно поговорить с майором Григорьевым.

— Минуту.

Что-то в телефоне щелкнуло, и я услышала голос Валентина Петровича:

— Здравствуй, Анюта. Что у тебя на этот раз?

— Здравствуйте, товарищ майор. На этот раз я подготовила и сейчас отправляю вам одну бумагу. Очень нужно, чтобы вы ее просмотрели, добавили свои замечания и срочно отправили дальше. Кому именно, я написала.

— Этого могла и не писать, и так бы догадался.

Еще бы, майор Григорьев и не догадался! Но все равно, порядок есть порядок. Заодно можно надеяться, что он и мои грамматические ошибочки поправит, хотя последнее время я стала заметно меньше ошибаться. Практика — великая вещь.

— Большое спасибо, Валентин Петрович. Очень на вас надеюсь.

Я распрощалась с Григорьевым и, успокоенная, отправилась обедать. Одну проблему решила.

После обеда затребовала машину с сопровождающим, поскольку в полку меня никто не знал, и поехала в 103-й стрелковый полк. В полку я представилась комполка, и он решил самолично сопровождать меня на полигон. Там занятия шли полным ходом и примерно с таким же успехом, что и при штабе дивизии. То есть новички команды понимали, но не осознавали важность их точного выполнения. Вот теперь мне совершенно отчетливо стал понятен термин «пушечное мясо». Если бы не срочные интенсивные занятия, то можно было быть уверенным в девяноста восьми процентах потерь в первые же дни войны: убитыми, ранеными и сдавшимися в плен: Хорошо, что хотя бы несколько тысяч бойцов будут обучены. Тогда они смогут обучить других, а те, кто не попадут в инструкторы, по крайней мере, станут костяком подразделений и, вполне возможно, снизят процент потерь. Увидев, что инструкторы стараются вовсю, я решила не портить себе нервы и не стоять над душой у инструкторов — им и так трудно приходится. Поэтому, поблагодарив комполка за хорошую организацию занятий и пообещав все доложить не только Окулову, но и командующему округом, я поехала назад в штаб дивизии.

Адъютант Окулова, увидев меня, пригласил зайти к Федору Саввичу. В его кабинете кроме Окулова находился и начальник штаба дивизии, полковник Игнатов.

— Заходи, Анна Петровна. Вот мы с Юрием Сергеевичем составили бумагу, о которой вчера с тобой говорили. Первые два экземпляра уже отправили в корпус и армию, а ты получи третий. По нашим расчетам, с учетом имеющихся транспортных средств, на полное развертывание дивизии нужно не менее восьми дней. Основные узкие места — это, как сама понимаешь, доставка боеприпасов и транспортировка орудий. Поэтому если мы начнем все это 12 июня, то в лучшем случае закончим к 20 июня. Если начнем позже, то в случае военного конфликта придется предусмотреть уничтожение части боеприпасов прямо на складах. Возможно, что и с частью техники будет то же самое. Что-либо ускорить можно только при получении дополнительных транспортных средств, причем желательно грузовиков и тракторов.

— Все понятно, товарищ генерал. Разрешите от вас позвонить командующему округом.

— Звони, вот прямой телефон.

Я позвонила и попала на Коротыгина.

— Товарищ майор, здравия желаю, говорит лейтенант Северова. Скажите, пожалуйста, когда завтра в штабе будет товарищ Жуков? У меня к нему есть срочное донесение, которое я должна доставить лично.

— Здравствуйте, товарищ Северова. Товарищ Жуков завтра будет на месте после восемнадцати часов. Сегодня его уже не будет. Если что-то срочное, я могу попробовать с ним связаться.

— Нет, большое спасибо. Я завтра к вечеру буду в штабе и лично все доложу.

Глава 30

Пожалуй, пока все вроде бы в норме. Я положила трубку и сказала Окулову и Игнатову, что завтра вечером бумага будет у Жукова. Если к этому времени в корпусе и в армии будет принято решение, то все будет нормально, а если Жуков будет не в курсе, то готова взять всю вину на себя и утверждать, что это я из вас выцарапала третий экземпляр. На это оба командира чуть не завыли дурным голосом.

— Анечка, — голос Окулова оказался более громким, — не вздумай! Как мы будем выглядеть перед командующим округом, если лейтенант, пусть даже и порученец командующего, может у командования дивизии взять и просто так заполучить экземпляр подобной бумаги, которая к тому же является совершенно секретной. Настоятельная просьба: говори, что мы, пользуясь личными связями, в интересах дела сами попросили тебя передать эту бумагу товарищу Жукову.

А ведь они совершенно правы, сообразила я.

— Все понятно, товарищ генерал. Так и доложу товарищу Жукову. А теперь не поможете мне связаться с Москвой? Мне нужно позвонить одному знакомому.

— Это пожалуйста. Мой адъютант тебя соединит. Только сообщи ему номер.

Я сказала номер адъютанту, и через несколько минут меня соединили с квартирой, в которой проживал Романов.

— Аристарх Ксенофонтович, добрый вечер. Лейтенант Северова вас беспокоит. Как у вас дела? Готовы к передислокации в Минск?

— Добрый вечер, Анна Петровна. Уже приобрел билет на завтрашний поезд. Поезд номер семь, восьмой вагон, место четырнадцатое. Так что 12-го утром буду в Минске.

— Замечательно! Если меня в Минске в это время не будет, то я договорюсь, чтобы вас встретили и разместили. Во сколько у вас отправление поезда?

— В 22:40.

— От вокзала вы живете недалеко, поэтому если я позвоню вам примерно в двадцать один час, то вы будете еще дома?

— Да, конечно.

— Тогда все. Ждите завтра вечером моего звонка. Но даже если звонка не будет, то все равно выезжайте. До встречи в Минске.